С чего все начиналось...

  Когда-то, давным-давно, когда деревья еще были большими, а я был совсем маленьким, шестилетним мальчишкой, мы с отцом возвращались из городской бани. Я считал себя очень взрослым – ванны у нас тогда еще не было, а для корыта я уже вырос. И, значит, в свои шесть с небольшим лет я стал настоящим мужиком, парился, как взрослые дядьки, в парилке, хлестался веником и старательно окачивал себя из таза, который все называли почему-то шайкой, прохладной, такой здоровской водой…

  Путь наш лежал мимо городского тира. Это было в высшей степени притягательное и таинственное для меня заведение с красивым нарисованным ружьем на вывеске. Много раз я просил отца: «Давай зайдем, ну пап, ну давай!» Но каждый раз мы шли мимо. Не знаю, что произошло в этот раз, может пиво в бане было особенно свежим, но отец в ответ на мои вечные просьбы, ответил: «Ну, давай!»

  И, вот, мы внутри… Я первый раз в таком волшебном месте!!! Странный запах (это потом я узнаю, что так пахнет оружейное масло и сталь), приглушенное освещение, негромкий разговор, резкие щелчки выстрелов, но самое главное – РУЖЬЯ!!!! ВСАМДЕЛИШНЫЕ!!!! Я, как завороженный, смотрел на них и не мог отвести глаз. Они казались мне огромными и такими красивыми! Отец о чем-то переговорил с дядькой, который был главным в этом заведении и, взяв меня за руку, завел за ограждение к высокому барьеру, на котором лежало свободное ружье. Это позже я узнаю, чем отличается ружье от винтовки, а тогда…

  Наконец, я у барьера. Он высотой в мой рост. Отец поставил меня на скамеечку, и я увидел настоящую сказку: далеко впереди были домики, самолетики, зверушки всякие… одни фигурки двигались, другие были неподвижны. Отец взял в руки ружье, ррраз! – и оно согнулось пополам! Потом взял какую-то серую штучку, вставил в дырочку в ружье и опять: ррраз – и ружье стало целым! «А теперь смотри вон на ту мельницу» - сказал он. Бах! И мельница ожила! Ее лопасти начали весело крутиться! «Ну, дружок, теперь твоя очередь! Видишь эту штучку? Она называется прорезь, или целик, а вот эта маленькая пимпочка называется мушкой!» А я думал про себя: «Разве этот маленький пенек похож на муху? Чудные эти взрослые!» А отец тем временем продолжал: «Сначала надо прицелиться! Для этого зажмурь левый глаз и смотри правым глазом на цель, в которую хочешь попасть, через прорезь и мушку, и чтобы мушка была посередке прорези и не выступала вверх и не уходила вниз, потом плавно нажми на эту штучку – и все!»

  Он опять зарядил ружье и, придерживая его, встав рядом со мной, дал мне. Какое же оно тяжелое, оказывается! Где-то там, далеко-далеко от меня разные фигурки… Я выбрал волка, он точь-в-точь на нупогодишного был похож! Долго-долго я старался поймать фигурку волка в прицел, но ружье было таким тяжелым и никак не хотело меня слушаться… И наконец знакомый уже звук: Бах! И волк упал!!!! Это, конечно, была случайность, но мой первый в жизни выстрел оказался удачным! Отец, да и дядька, который был главным в тире, здорово удивились. «Снайпер! Ворошиловский стрелок прям!» - сказал непонятные слова дядька, а я попросил отца: «Еще!»

  И я заболел стрельбой… На протяжении еще лет пяти у нас отцом был ритуал: после бани мы шли в тир, он покупал на рубль пулек – пятьдесят штук, и я стрелял, стрелял… Самой вожделенной мишенью, конечно, был самолет, висящий под потолком на тросике. Надо было попасть в кружок размером с копейку, и тогда он срывался со своего места и летел по тросику вниз, громко при этом бабахая капсюлем, закрепленным на его носу… А потом я сам почти каждый день, идя из школы, заходил в этот замечательный тир и на сэкономленные на пирожках деньги бабахал по мишеням. А со стены, с тировой доски почета, на меня смотрела моя же довольная физиономия.

  Много лет прошло с той поры… Давно нет тира, ушел из жизни отец, сам я седой уже…Но, видно, эта болезнь – любовь к оружию, неизлечима. До сих пор, проходя мимо бывшего тира, я вспоминаю те, уже такие далекие, времена, когда деревья были большими, лимонад таким вкусным, а отец таким молодым и веселым…